Эти стихи — «об ускользании легчайших тел» от взгляда и слова. Зрительная, подзорная ось этой поэзии всегда в работе — наблюдения, слежения, уловления этих тел. То, что их порождает, может быть совсем не легким, совсем не усладительным для взгляда, совсем не дружественным слову, может быть грубым, яростным, безотрадным, банальным. Но даже тогда (и обычно именно тогда) взгляд и слово пытаются поймать то, что делает эту грубость, ярость, безотрадность, банальность материалом «песнопения», которое есть «глина и тень» — вот эту ускользающую тень, «псюхе», они и ловят, чтобы поэтически оживить глину видимого, «мерцающую плотву необратимого вещества». Способы этой «ловитвы» и ветхи, и трепетно-современны — как полая овечья кость, что становится небывалым оптическим прибором, превращающим свет прошлого в звук будущего.
