Три раздела этого сборника объединены общей темой: исследованием "речи советских людей", той коллективной речи, которая существовала и понималась однозначно всем нашим обществом в 70—80-е годы прошлого века. К этому времени окончательно установился этот язык общего понимания и каждый в нашей стране мог быть уверен, что в любой "точке" — в деревне или в городе — все говорят на этом языке точно так же, как и он.
При этом внутри языка существовали два "наклонения", и говорящий прекрасно различал их, склоняясь то к одному, то к другому в зависимости от обстоятельств.
Эти "наклонения" суть Приказ и Жалоба, и связаны они были напрямую таким образом, что когда при встрече один из участников диалога занимал первую позицию, то другой тотчас же смещался на вторую и наоборот.
Но в этом же диалоге скрывались и другие возможности, другие обертоны, хорошо различимые нашим советским ухом. В каждой из произносимых жалоб можно было расслышать затаенный приказ, а в каждом категоричном указании уже была скрыта жалоба на то, что распоряжение это вряд ли будет выполнено.
Тексты первого и третьего раздела сборника сочинены автором в надежде, а лучше сказать — в полной уверенности, что они ничем не отличимы от того коллективного языка, о котором говорилось выше и который постоянно звучал и звучит в голове у автора.
В отличие от этого тексты второй части сборника абсолютно подлинны и документальны.
Нахождение этих документов описано в предисловии к самому разделу. Следует лишь добавить, что, по мнению тех, кто их прочел, эти тексты, которые, казалось, похожи один на другой, в целом производят такое уникальное и высокохудожественное воздействие, что кажется — они сочинены неизвестным, но, без сомнения, великим писателем ранга Андрея Платонова или Венедикта Ерофеева.