Неудобное прошлое

Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым. В действительности, утверждает исследователь мемориальной культуры Н. Эппле, когда речь идет о непосредственных преемниках преступников и о живой политической реаль­ности, подобного рода прецедентов до сих пор не существует. Даже хрес­томатийно образцовый пример Германии, по его мнению, нельзя считать безусловным успехом.

Книга посвящена сравнению отечественной проработки прошлого с опытом других стран — Германии, Испании, Аргентины, Польши, ЮАР, Японии — в целях наметить общие принципы такой работы для успешного изживания коллективной травмы и достижения гражданского мира в России.

«„Книга, которую ждали" — распространенный рекламный штамп. Эту книгу ждали те, кто знал о многолетней работе ее автора, которую лучше всего описывает малоупотребимый ныне термин „подвижничество", но пользу она принесет и тем, кто не узнает о ее существовании (да, так бывает). Это добросовестное, глубоко научное, рассказанное с изумительной интонацией доброжелательности повествование о том, о чем обычно бывает страшно даже думать».
— Екатерина Шульман, политолог

«Традиционное (и лукавое) риторическое возражение чуть ли не на любую критику российской действительности звучит примерно так: ну ладно, все плохо, а что вы предлагаете-то? Книга Николая Эппле в этом смысле счастливое исключение из правил. Спокойно и убедительно разоблачая миф об уникальности российской ситуации с исторической памятью, анализируя то, как со своим сложным прошлым разбирались другие страны, Эппле предлагает конкретную программу общественной проработки травм, связанных с советскими политическими репрессиями, — пусть небесспорную и не факт, что реализуемую, но это как минимум очень предметный, внятный и необходимый разговор».
— Александр Горбачев, журналист